С
1999 года кафедра философии работает над темой "Философские основания
современной социокультурной парадигмы". В центре исследований кафедры
проблематика, связанная с поиском истоков релятивизма и плюрализма в
современной философской рефлексии. Особое внимание уделяется анализу
альтернатив, формирующих основания критически-позитивного взгляда на
явления постклассической культуры.
Дух релятивизма и плюрализма - характерная черта
уходящего столетия. От абсолютного - к относительному, от единого -
к множественности, от универсального и общего - к единичному. По такому
пути шла и наука, и культура в целом. Процесс релятивизации базовых
ценностей человеческого бытия охватил все сферы социальной и духовной
жизни людей. В течение всего столетия шаг за шагом вызревала релятивистски
ориентированная духовно-практическая парадигма с ее специфическими интенциями
и "телосами" культуры, центрирующимися на одномерном индивиде. Этот
новый "индивиdocentризм" как тотальный поворот "духа эпохи" к единичному
человеку, к массовидному "человеку толпы" поставил в фокус внимания
проблему ценностей индивидуальной жизни, проблему многообразия духовных
практик и традиций, на основе которых личность производит человеческое
в самом себе. С тех пор как эпоха Возрождения сформировала новый "образ
человека" как "венца природы", как свободную и творчески созидающую
личность, мировая цивилизация вступила в период классической культурной
парадигмы, отличавшейся мощным антропологическим потенциалом.
Трагический социальный опыт XX века - опыт революций, мировых войн и
концлагерей - поставил под вопрос ренессансную модель человека и одновременно
обострил интерес к подлинной "природе" и "сущности" человека. Как ответ
на эту потребность появляются экзистенциалистская, персоналистская и
философско-антропологическая концепция человека. Позднее, в 60-е годы,
М. Фуко и другие представители структурализма и постмодернизма заговорили
о "смерти", "конце" человека.
Классическая парадигма культуры окончательно утратила свою духовную
силу. Человеку XX столетия выпала судьба жить в такое время, когда,
как пишет А. Якимович, и на Западе, и на Востоке распадаются устои культуры
и возникает новое агрегатное состояние всех ценностей, заново перемешанных
в одном котле. Происходит непредсказуемая по своим последствиям культурная
мутация человечества. Это выражается прежде всего в том, что устойчивая
самость - равенство самому себе - исчезает из идеологии, философии,
искусства. Устанавливается некое великое всеединство самых несоединимых
вещей, так что возможности для переворачиваний и подмены смыслов, для
подстановок, неожиданных сближений и аллюзий становятся поистине неограниченными.
В современном мире эта тотальная взаимозаменяемость смыслов, ценностей
и норм воплотилась прежде всего в потребительской массовой культуре.
Другим агентом "мифологии всеединства" (и вседозволенности) являются
электронные средства массовой коммуникации. Здесь снимаются все семантические,
смысловые преграды, опровергаются или выворачиваются наизнанку любые
стабильные, устоявшиеся истины. И порой становится трудно отличить демократию
от тоталитаризма, а агрессию от миротворческих миссий. Так возникает
новая ситуация в социокультурном пространстве рациональности - противостояние
разума и СМИ.
Своеобразная мутация способов переживания мира наблюдается и в искусстве.
Происходит распад форм, переиначивание значений, культурных символов
и стилей. Говоря о движении поставангардизма в музыке, популярный композитор,
философ и маг начала 90-х Сергей Курехин обратил внимание на беспрецедентное
богатство музыкальных средств и художественных приемов, которыми может
пользоваться сегодня профессионал, в том числе приемы "чистого идиотизма"
и "шумового террора". В Москве вошли в моду так называемые "симфошоу",
представляющие собой "яростное смешение всех музыкальных и эстрадных
стилей". Искусство и литература изображают какое-то вселенское нечто,
к которому прежние измерения разума и культуры неприложимы. Это нечто
связано с новым состоянием мира и с порожденными технократическим социумом
реальностями современной цивилизации.
В сфере человеческих взаимоотношений культурный разлом проявился в первую
очередь в нарастании морального релятивизма как на индивидуальном, так
и на групповом уровне. Эта ужасающая реальность нашего времени тем не
менее не исключает попыток оправдания в сфере философской рефлексии
среди сторонников релятивизма. Релятивисты отвергают мысль о том, что
в жизни людей в различных культурах и исторических эпохах существуют,
несмотря на культурные, психологические и этнические различия, некие
нравственные инварианты, такие ценности и нормы поведения, которые применимы
ко всем людям и распространяются на все культуры. В последнее время
нравственный релятивизм подвергается резкой критике. Так, в своей лекции
по проблемам этики американский философ Р. Шелли дает подробный анализ
социокультурной ситуации, которая сложилась на сегодня в США и других
странах в отношении морали. Он отмечает, что если раньше требования
к нравственному поведению личности становились все более заниженными,
то теперь о них едва ли можно говорить вообще.
Истекшие 50 лет можно считать эпохой преобладания нравственного релятивизма.
Опыт преподавания этики в американских вузах показал, что если такой
курс читается как упражнения в различении допустимого и наказуемого
поведения, то польза от таких лекций весьма сомнительна. Необходим совершенно
иной подход, например, этика "минимальной порядочности". Р. Шелли считает
возможным вычленение определенного набора моделей нравственного поведения,
который может сыграть в этике ту же роль, которую в геометрии отводят
аксиомам, в искусстве - основному цвету, а в музыке - гамме.
Дух релятивизма, начиная с 60-х годов, проник и в сферу методологической
рефлексии. В работах К. Поппера, Т. Куна, а особенно П. Фейерабенда
и некоторых его последователей были исследованы на примере развития
науки такие проблемы, как истина, научная рациональность, смысловая
"несоизмеримость" научных теорий и др. Понятия и идеи, фигурировавшие
в прошлом, имеют несравнимые с нашими смысловые наполнения. Как утверждает
современный философ Р. Рорти, научное знание в принципе безосновно.
Аргументированная критика в науке не имеет той значимости и логической
силы, которую ей приписывали в прошлом, ибо критический диалог предполагает
(скрыто или явно) единые эпистемологические точки отсчета, наличие общезначимых
критериев сопоставления, признанные редукционистские процедуры, соглашение
относительно исходных посылок и достижение консенсуса. Но ничего этого
нет, ибо все эти допущения теоретизма утопичны, выходят за рамки возможностей
человеческого интеллекта. Таким образом, современная методологическая
мысль подводит нас к выводу о полной релятивности всех основных принципов
научной рациональности и несостоятельности самого понятия "научная истина".
Если одной фразой определить методологическую суть "смены вех" и возникшей
в результате этого посткоперниканской культурно-исторической ситуации,
то, пожалуй, можно было бы сказать так: парадигма однородного, гомогенного
бытия сменилась парадигмой гетерогенного, многомерного и релятивистски
трактуемого мира. Одной из ключевых тенденций в новейшей истории - в
эпоху социальных, научных и технологических революций - является переход
от видения мира с одной точки зрения, представлявшейся единственно возможной,
к видению его с разных интеллектуальных позиций и в разных аспектах.
От рассмотрения мира в рамках одной геометрии, одной физики, одной (так
называемой "общечеловеческой") культуры человечество перешло к его осмыслению
с позиций различных концептуальных и - более широко - культурно-исторических
перспектив видения реальности.
Мир природных и культурных феноменов предстал перед человеком как калейдоскоп
различных проекций, перспектив и толкований. Можно ли сказать, что смысл
и назначение нового культурного сознания состоял в бунте против догматизма,
в разъединении и разломе прежних, ставших оковами, когнитивных и духовно-практических
целостностей, в размягчении окостеневших форм культурного бытия, в распаде
и "деконструкции" ставших искусственными интеллектуальных традиций?
Одно, по крайней мере, несомненно: в разрушении догматизма обнаружилась
подлинная сила релятивизма, его позитивное историческое начало. И если
сегодня сам релятивизм стал выявлять свою ограниченность, свою разрушительную
сторону, то преодоление абсолютного релятивизма было бы ошибочно мыслить
на пути возврата к догматизму. Здесь нужна принципиально новая методология,
естественным образом сочетающая в себе абсолютное и относительное, единое
и многое, универсальное и единичное, рациональность и спонтанность миропереживания.
Такой методологией, по нашему убеждению, может служить интервальная
философия как способ многомерного постижения действительности. Но дело
не только в необходимости новой философии и новых интеллектуальных ресурсов
человеческого разума, важно, что сама логика эволюции современной культуры
подводит нас к некоторому качественному рубежу. Вступая в третье тысячелетие,
человечество начинает все больше и больше осознавать, что современная
технократическая цивилизация не выйдет из опасного тупика, если не произойдет
глобальная переориентация всей системы ценностей.
Суть этой переориентации заключается в новом повороте: от относительного-
к абсолютному, от плюрализма - к монизму, от единичного - к универсальному,
от "индивиdocentризма" - к "человекоцентризму". Но при этом поворот
этот непременно произойдет так, что культура в полной мере сохранит
все богатство относительного, многообразного, уникального, спонтанного.
Хотим мы того или нет, но стихия обще-планетарного культурного процесса,
сама жизнь тяготеет сегодня к положительному началу, к универсальным,
общечеловеческим ценностям, к гармонии человека и природы, к социальной
справедливости, к свободе, к творческому самовыражению.
Новая философия выступает как философия гармонии, способная сопрячь
полярности в рамках единого многомерного пространства. Но общекультурная
ценностная переориентация осуществится значительно быстрее и безболезненно,
если стихийный процесс будет вовремя и адекватно осмыслен в сфере культурного
самосознания человечества. Именно в этом ценность интервального подхода,
позволяющего отрефлектировать глубинные течения современной "культурной
космогонии". Однако новая методология - лишь необходимая, но недостаточная
предпосылка грядущих перемен в культуре нового столетия.
Необходима большая и напряженная работа философов, культурологов, моралистов,
социологов, методологов и др. Нужно собрать и кодифицировать проверенные
историей, всем ходом развития культуры принципы человеческого жизнеустройства,
принять свод общечеловеческих принципов и законов, отступление от которых
недопустимо нигде, ни при каких обстоятельствах и никаким классом или
обществом, ни сегодня, ни когда-либо в будущем. Кстати сказать, некоторые
такие международные правила уже действуют и доказали на деле свою действенность:
напр., правила о военнопленных, вообще вся деятельность Международного
Красного Креста.
Другим примером может служить складывающаяся на наших глазах экологическая
идеология и культура, уже пустившая корни в повседневное мировоззрение
многих людей. Заметный поворот к традиционным нормам и ценностям наблюдается
и в области морали. Тем не менее предстоит сделать очень много как в
общефилософском, теоретическом плане, так и в области разработки конкретных
моделей и проектов. Одним из примеров таких моделей может служить уже
упоминавшаяся выше концепция этики "минимальной порядочности", включающая
в себя перечень нравственных постулатов, лежащих, как предполагается,
в основании всех правил, выработанных человеком за долгие годы его существования
в обществе себе подобных.
Важнейшим шагом на этом пути были бы разработки принципов научной рациональности,
лежащих в основе любого человеческого диалога, диалога между отдельными
людьми, социальными группами, этносами, государствами, культурами. Вопрос
стоит так: возможно ли в принципе основанное на рациональных доводах
взаимопонимание между людьми? Если говорить о технократическом рассудке,
то вряд ли, но если иметь в виду человеческий разум как мудрость, способную
оценивать судьбы отдельных людей и целых народов с точки зрения Истины,
Добра и Красоты, то взаимопонимание не только возможно, но и исторически
необходимо. Однако разработка нового образа рациональности тесно связана
с осмыслением новых стратегом и императивов исторически развивающегося
разума, с выявлением новых ресурсов разумения.
